Преданья старины глубокой - Страница 86

Княжич уже привычно вцепился в серую шерсть и плотно зажмурил глаза - огромный волк несся так, что ветер свистел в ушах. Никаких иных звуков не было - мягкие лапы ступали бесшумно, без того цокота, что обычно сопровождает конскую скачку.

Хотя это, конечно, смотря по какой тропе - по мягкой земле и лошадь бесшумно проскачет…

Яромир мчался напрямки, не разбирая путей. Где коню или человеку непролазная чаща, волку-оборотню - торная дорожка. По узеньким лесным тропкам словно бы летела пушистая молния - с такой скоростью мелькали когтистые лапы, едва лишь касаясь земли.

Вот и рассвет заалел, вот уже и солнышко поднялось. Все бежит неутомимый оборотень, несется во всю прыть. Даже седок на спине жмется, ерзает, чуть не сваливается от усталости, а Яромир по-прежнему свеж - еще многие часы может бежать. Волчья-то половина отдохнула вволю, сил поднакопила…

Яромир бежал не точно на закат, а чуть смещаясь на полуночь - к истокам полноводного Итиля, почти смыкающегося в том месте с великой Двиной. По левую и правую руку то и дело виднелись голубые кляксы - малые озерца. До того богата озерами Карельская земля, что даже до этих краев словно бы долетели отдельные брызги.

Здесь, на равнинах и лугах, на берегах рек и озер, оборотень мог позволить чуток посбавить ходу, а то и сделать передышку - дать отдых спине. Иван-княжич все ж не ребенок малый - тяжелехонек парнище! Да и перекусить время от времени отнюдь не лишнее…

Зато в лесах Яромир ходу не сбавлял ни на миг, стремясь пересекать опасные заросли как можно быстрее. А о том, чтобы остановиться хоть ненадолго, даже речи не было. До Ерофея-мученика еще десять дней - лешие беснуются, свирепствуют, ищут, на ком злобу сорвать. Того и гляди - изловят слуги Пущевика путников, сполна отмстят за бабу-ягу поджаренную…

Оборотень и вовсе огибал бы коварные пущи стороной, да только в этих краях такое проделать нелегко - куда ни погляди, везде частокол древесный. Будешь совершать эдакий крюк - никак в срок не поспеешь. Да что уж там говорить - землю Русскую без вековечных лесов даже в мыслях представить затруднительно…

- Язык пересох, так пить охота, - нарушил молчание Яромир, замедляя ход. - Сделай милость, удружи…

Он повернул голову к седоку, запрокинул ее повыше и ожидающе раскрыл пасть, блеснув зубами-саблями. Иван отстегнул от пояса дорожный лагунец и привычно наклонил его над глоткой соратника. Холодная родниковая вода потекла прямо на розовый волчий язык - оборотень сделал несколько больших глотков, довольно облизнулся и вновь пошел мерить ногами землю.

День да ночь - сутки прочь. Вот уже солнце и опять закатилось за небозем. А Яромир все перебирает лапами - без устали, без напряжения.

- Может, тут заночуем?… - зевнул Иван, оглядывая речной бережок, виднеющийся по правую руку. - А завтра с утра снова…

- Чуть-чуть осталось, - рассеянно ответил Яромир. - Уже ночесь доберемся…

Иван все больше клевал носом. Еще бы - подняли ни свет ни заря, да еще весь день трясся на волчьей спине с самыми малыми передышками! Он-то не оборотень, чтоб целыми сутками бодрствовать!

- Спишь? - донеслось до него сквозь дремоту.

- Не сплю, живу… - пробормотал княжич, сваливаясь с Яромира, точно мешок с сеном.

Серый Волк завез Ивана в седую дубраву, самую глухое место в лесу. Вековые дубы еле слышно трясли пожелтевшей листвой, холодный ночной ветерок так и норовил забраться за пазуху, с ветки насмешливо лупал глазищами матерый филин.

А перед самым носом Ивана обнаружилась каменная стена в добрых четыре сажени высотой. Толстая, прочная, без единой трещинки. Не у всякого князя такую громадину увидишь - да и с чего бы вдруг князю посреди чащи укрепление отстраивать?

Нет, не человеческие руки здесь потрудились…

- Е-ма!… - раскрыл рот Иван. - Экое диво!… Это куда ж нас занесло-то?…

- На полудень - Смоленск, - махнул рукой Яромир, поднимаясь на ноги после превращения в человека. - На полуночь - Новгород. А прямо здесь земля вроде как ничейная - поприщ на пять вокруг ни единого жилья не сыщешь, даже самого завалящего. Глухомань!

- А за стеной-то чего?

- А за стеной - молодильные яблоки, которые князю Всеволоду втемяшились. Должны быть… - с некоторым сомнением посмотрел на стену Яромир.

- А живет-то там кто? - продолжал допытываться Иван.

- А вот это тебе знать ни к чему. Твое дело простое - влезть, нарвать яблок, вернуться. Понял?

- Понял, чего ж не понять… а почему я-то?… - задумался Иван.

- А ты думаешь, я для чего тебя с темна до темна на горбятнике тащил? - насмешливо прищурился Яромир. - Я свое дело сделал - теперь твоя очередь. Лезь давай, рви яблоки. Да смотри - листочков не трогай!

- Почему?

- А потому, что листочки несъедобные, - хмыкнул оборотень. - Это я так просто упреждаю - а то с тебя станется травы нажраться… А потом брюхо болеть будет.

Иван почесал в затылке, шмыгнул носом, вытер сопли рукавом и задрал голову, глядя на вершину стены. Да уж - тут не заберешься, не допрыгнешь… Камень гладкий, будто лед, ни выступа, ни выбоины какой… Деревьев рядышком тоже ни одного - словно специально повырубил их кто…

Ну вот как тут залезть?

- Может поснедаем сперва? - предложил он.

- Снедать будем, когда яблоки добудем. Кто смел, тот и съел, слышал? - рыкнул Яромир, на глазах раздающийся в плечах. Человек стремительно сменялся волколаком.

Иван и опомниться не успел, как огромная мохнатая фигура ухватила его за талию и с силой швырнула в небеса. Руки сами собой стрельнули вперед, ухватываясь за каменный парапет, мелькнувший перед глазами, и княжич, тяжело дыша и утирая холодный пот, уселся на край стены.