Преданья старины глубокой - Страница 56

- Бери, добрый молодец, задаром отдаю, сам себя граблю! - весело крикнул Ивану перс на чистом русском наречии. - Вот, глянь, какие сапоги - из Сираза пришли, да каблуков не стоптали! Железные каблуки-то, прочные! Красный бархат, вышивка золоченая, шнуры серебряные! Век носить, не сносить, для любой погоды хороши! Сам такие же ношу!

На ногах торговца действительно красовались почти такие же сапоги - только желтые, а не красные.

- Красота! - разгорелись глаза Ивана. - Почем отдашь?

- За так, за пустяк! - расплылся в улыбке перс. - За денарии, за дирхемы… могу и в ваших сребрениках взять…

- А сколько надо? - с готовностью взялся за кошель княжич.

- А сколько у тебя при себе, молодец?… - хитро прищурился купец.

Иван торопливо вывернул кошель, высыпал на ладонь горсточку серебряных дирхемов и с надеждой спросил:

- Хватит?

- Ну, даже не знаю… - погладил общипанную бородку перс, усиленно стараясь не выдать жадного блеска в глазах. Зоркий глаз у старого Музаффара - простофилю аж из-за небозема примечает! - Маловато, конечно, будет…

Иван сразу опустил голову. Рука с монетами грустно потянулась обратно к кошелю.

- Эх, добрый молодец, глянулся ты мне чем-то! - торопливо перехватил его запястье перс. - Давай дирхемы, да забирай сапоги - сам себя граблю, да ладно уж, чего не сделаешь ради хорошего человека…

- А вот я еще старые сапоги отдам в придачу, чтоб по-честному было! - обрадованно начал разуваться Иван.

Глаза Музаффара окончательно замаслились. Простофиля попался просто восхитительный. Купец охотно сцапал сапоги княжича (лишь самую малость уступающие купленным), заграбастал горсть дирхемов, превосходящую правильную цену товара раза этак в три, и любезно предложил Ивану заходить еще, в любое время.

Ну, если новые деньги заведутся, конечно…

Княжич топнул подкованным каблуком, упер руки в бока и с удовольствием полюбовался на бархатные носки. Ух, и хороши ж сапожки! Сразу видно заграничную работу!

- Прикупил чего? - сипло окликнул его Яромир, тем временем приценивавшийся к новому кушаку.

Иван гордо выставил вперед обновку.

- Добрые сапоги. Что заплатил?

- А, весь кошель, - равнодушно отмахнулся княжич.

- Объегорили, значит?… - насмешливо фыркнул оборотень. - Ну-ну… Ладно, пошли.

Очень скоро Иван пожалел, что так необдуманно расстался со всеми монетами. Глаза буквально разбегались - так много было всего, что хотелось купить. Бублики, баранки, булки, пироги, сбитень, яблоки, груши - да все такое вкусное, аж слюна выделяется! Отовсюду раздавались крики купцов, завлекающих покупателей.

- Бочки, шайки! - вопил бондарь. - Дны вставляем, обруча наставляем, стенки переставляем, все наново перебираем!

- Ножи, ножницы, бритвы! - голосил точильщик, жужжа своими принадлежностями. - Точу, наточу, заточу, расточу, подточу, переточу!

- Постричь, побрить? - вкрадчиво предлагал брадобрей. - Голову оголим, браду подправим, ус поставим!

Яромир задумчиво погладил обросшую макушку и уселся на табурет. Брадобрей тут же обрадованно защелкал ножницами, хотя необычный оттенок волос оборотня в первый момент вызвал у него легкую оторопь. Да и отсутствие бороды было воспринято неприязненно - на Святой Руси гладко бреются только юноши до двадцати пяти лет. Мужчина средних лет с оголенным подбородком - либо иностранец, либо скоморох, либо мужеложец.

Известно же - Адам был сотворен по образу и подобию Бога. А раз у него борода растет - значит, и у Бога так же. Покушаться на бороду - отверзать в себе образ Господень. Грех!

- Что же это ты, молодец? - укоризненно покачал головой брадобрей. - Почто срамишься, лицо оголяешь? Не по покону это.

- Да вот, что-то не растет совсем, проклятая… - сквозь зубы процедил Яромир, оглаживая щетинистые щеки. - Уж не знаю, что и делать…

- А ты у меня средство возьми чудодейственное! - обрадовался брадобрей, тут же извлекая на свет маленькую бутылочку. - Учеными латинянами придумано, святыми отцами благословлено, аж из самого Царьграду приехало! Раз помажешь, два помажешь, а на третий уж и расти начнет - будто лес густой! «Брадорост» называется!

Яромир выдернул пробку и принюхался. Чуткие ноздри оборотня гневно раздулись - от «чудо-лекарства» ощутимо смердело придорожной полынью, мужским потом и конским навозом. Разумеется, ни из какого Царьграда эту дрянь не привозили - смешивали из чего попало прямо здесь же, на ярмарке. И Яромир мог побиться об заклад, что для плешивого это зелье обернется «Власоростом», для тугоухого - «Слухоростом», для охочего до женских ласк - «Удоростом», а для невысокого - просто «Ростом».

- Нет уж, с бородой своей я сам как-нибудь разберусь, - усмехнулся он, возвращая бутылочку. - Ты мне власа лучше подровняй. Со лба состриги, чтоб в глаза не лезли, да сбоку - чтоб уши не закрывали. Сзади - на твое усмотрение, там они не мешают.

Брадобрей спрятал «Брадорост» и сердито защелкал ножницами. Больше он разговора затевать не пытался.

Иван тем временем зачарованно пялился на выступление балагана. На деревянные щиты натянули полотняную крышу, сзади установили кумачовый занавес, а перед ним толпился народ. Хозяин - крохотный человечек с исполинскими усищами (судя по акценту - жемайт) - истошно вопил, собирая зевак:

- Эй, молодцы да молодицы, подходи, на меня погляди! Городским и деревенским, местным и пришлым, ближним и дальним - наше почтение! Немцы-лекари и евреи-аптекари, люд православный и бесермены магометовы! Купцы, молодцы, ребята-удальцы - все сюда, на диво дивное подивиться! Здесь такие чудеса, что враз дыбом встанут власа, а вся ваша брада пропадет без следа! Вот ужасный амазон из земли индийской - ликом черен, нравом дик, бревна подымает, огонь пожирает! Рад бы и человека сожрать, да кто ж ему даст? А вот Ефимка Подкова - кузнец суздальский! Наибольший человек в целом мире - покуда круг него обходить будешь, уж вечер настанет! Девица Марушка, половчанка расписная! Ликом чудесна, а телом чудесней стократ - на нем другие лики намалеваны! Императоры заграничные, цареградские и латинянские, да наши князья славные! За хорошую монету может и лик покойного Берендея показать - аккурат на сидучем месте намалеван! А вот зверь ужасный, линиями покрытый, тигрусом индийским называемый! Усат и зубат - близко не стой, не будешь рад! Заморский зверь-паук, без ног, без рук! Не спит, не питается, а только улыбается!